Великий режиссер, художник, декоратор, дизайнер Сергей Параджанов — кто он? Критики и специалисты спорят до сих пор, пытаясь объяснить феномен Параджанова- человека и режиссера. Сын богатого потомственного тбилисского антиквара, не избравший семейную профессию, он, тем не менее, прекрасно разбирался в драгоценностях и предметах старины. В его руках ткани, ковры, стекло, перья, даже обыкновенная фольга превращались в произведения искусства. Он любил красивые и старинные вещи, “играл” с ними и мог сотворить из них еще что-то новое и особенное. Так кто он, если не “венецианский купец”, привыкший к золоту, парче, блеску камней и прочим красивым и ярким вещицам, с легкостью “монтирующий” их в оригинальные перформансы, коллажи, декорации, и художественные фильмы, поражающие необыкновенной красотой и особой, параждановской статичностью?
Похожие ассоциации, вероятно, возникли и у нашей соотечественницы из России, художницы, режиссера и поэта Татьяны Данильянц, которая сочинила интересный мультимедийный проект, посвященный Маэстро. 10 сентября в Государственном музее современного искусства столицы открылась выставка ее авторских коллажей “Дары Венеции — Сергею Параджанову”, посвященная 90-летию Мастера. Проект представили директор музея Нунэ Аветисян, старший научный сотрудник, зав. экскурсионным отделом музея Зара Айрумян и Татьяна Данильянц.
По словам автора, этот проект — своеобразное “приношение” Параджанову, которому Венеция всегда была близка эстетически: об этом он не раз говорил в своих интервью и беседах. Следует отметить, что в 1977 году фильмы Параджанова были показаны на специальном “выпуске” Биеннале в Венеции, посвященной художникам-диссидентам, а в 1988 году он лично посетил Венецианский фестиваль со своими фильмами. Ретроспектива его работ имела большой успех: целый ряд западных критиков и киноведов (в том числе и несколько венецианцев) написали исследования о его фильмах. Но самое главное, это материалы, которые он любил использовать в своих коллажах и фильмах, исторически венецианские — зеркала, кружева, предметы из стекла, бусины, перья, маски и т.д.
“Венецианскость” Параджанова подвигла Татьяну к созданию произведений, которые, естественно, исполнены из традиционных венецианских материалов: всемирно известного муранского стекла, текстиля, изготовленного в старинных ткацких мастерских Bevilacqua, существующих в Венецианской республике с 1700 года. Кроме этого, на выставке Татьяна Данильянц представила свои фотографии-посвящения Параджанову (“Дом для Параджанова”, “Воздух Венеции”, “Зонтик для Параджанова”, “Лодка для Параджанова”, “Вспоминая Ашик-кериб”, “Дерево Параджанова”). Присутствующим также был показан фильм, в котором венецианские армяне (отец Левон Закиян и Пайкар), знавшие Параджанова лично, делятся своими воспоминаниями о встрече с ним в Венеции в 1988 году. Свой приход к созданию коллажей автор объясняет не иначе как с иррациональной точки зрения. Она знала, что это должно быть стекло, и она его использовала в сочетании с дорогими тканями — это так называемые стекла Венеции. У каждого из них свое название: “Волна”, “Сан-Марко”, “Воздух Венеции”, “Святой Лазарь”… В коллажах нет ничего случайного — использованные ткани под названием “Пини”, “Гранд канал” “Белый дворец” и др. Мастера, создающие эти золотые, алые, белые, голубые ткани называли их сообразно общей концепции города. А Татьяна использовала их уже в своей концепции: в ткани, “созвучные” Венеции, вкраплены “окна”, позволяющие заглянуть в душу старейшего города на воде.
Иррационален и выбор Татьяной дома, который мог бы понравиться Параджанову. После того, как фотография дома была сделана, она узнала, что в нем когда-то жил Позинетти — основатель Дома кино в Венеции. Разве не мистика?
При этом все сделанные фотографии немного ироничны: украшены маленькими “фенечками” — яркими стеклянными бусинами. Тем более, что сам Параджанов не был “зверино серьезен”, а, скорее, наоборот: любил мистификации, розыгрыши и “постановки”.
— Художник, — говорит Т.Данильянц, — существо малопонятное и напоминающее местами то аутиста, то какого-то “зверя”: дикобраза или русалку — ну что-то мифологическое. С художником общаться сложно, работа эта вредная, периодически она разрушительная.
А потому ее особо тронуло отношение руководства музея и сотрудников к ее предложению сделать выставку, поскольку это люди, “которые любят не только искусство, но и самих художников”.
Путь Татьяны к этому проекту был весьма интересен — целая цепочка событий, совпадений, порой необъяснимых ощущений, постепенно приведших художницу к осмыслению и созданию современных и необычных работ, посвященных Мастеру.
“Армяне не похожи на итальянцев — они похожи сами на себя. Есть такая метафора “огонь во льде”. Вот для меня Армения это огонь во льде: это очень структурированная, жесткая архитектура, внутри которой происходят очень сильные катаклизмы, и иногда это превращается в землетрясение. Но внутри это очень структурированное нелогичное сознание, статурное и оформленное. И вот единственное место, которое в Италии я бы сравнила с Арменией — это Венеция. Венеция очень рациональна — при всем пожаре, который бушует в людях, это страна архитектуры: без рационального эта страна не может существовать”, — рассказывает Т.Данильянц.
Говоря о первопричинах создания этого проекта, автор отметила, что, если бы не приглашение директора фестиваля “Золотой абрикос” Арутюна Хачатряна в свое время, она бы просто “не доехала бы до этого момента”.
— Его приглашения в Ереван меня то с моими фильмами, то без фильмов, спровоцировали ситуацию, в которую я стала все глубже и глубже входить, лучше понимать себя и свои корни. В прошлом году, во время своего приезда в Ереван, я снова побывала в Музее Параджанова, долго стояла под моим любимым “Деревом”, и поняла, что должна что-то сделать для него. Меня, под этим деревом, как Ньютона, стукнуло, я поняла, что между параджановским стилем и Венецией есть большая близость. Полгода я утверждала эту концепцию: поехала на культурологическую конференцию в Цахкадзор, где сделала доклад о другом, но общалась с культурологами и “тестировала” на них свою концепцию. И ни один человек мне не сказал, что это не так, наоборот, все утверждали, что так оно и есть, поскольку Параджанов родом из Тбилиси. А многие культурологи и исследователи считают весьма очевидной связь человека с местом его обитания, и сравнивают Тбилиси с Венецией. В Венеции я нашла всего двух армян, знавших его, гуляла по городу, где он был и где показывали его фильмы. Спрашивала итальянцев — знают ли они Параджанова. Оказалось — нет. Это говорит о том, что это ускользающая красота, это жизнь, и мы обязаны постоянно что-то напоминать и скреплять, иначе все распадается.
Своей работой Татьяна перебросила своеобразный мост между Арменией и Италией, Ереваном и Венецией, в очередной раз напомнив об ускользающей красоте параджановского творчества, внеся новый, свежий и оригинальный штрих в многообразную палитру исследований и посвящений на эту тему. Лучшего дара человеку, который сам любил одаривать людей, зачастую весьма дорогими подарками, наверное, не придумаешь. Эта тема даров, по ее словам, была одним из сильных моторов выставки. Равно как и мужество Параджанова, сильно пострадавшего от системы только потому, что он не захотел прогибаться под нее, творил и создавал картины, не вписывающиеся в рамки соцреализма и советско-партийной эстетики. Его бросали в тюрьмы, а он смог это пережить, выйти оттуда несломленным художником и создать шедевры, которым рукоплескал весь мир и которые уже навсегда вошли в золотой фонд лучших фильмов мирового кинематографа.
— Интенция этого проекта, конечно же, художническая. Но, помимо этого, она еще и человеческая. Потому что мы в ответе за то, кого мы вспоминаем, почему вспоминаем и для чего мы вспоминаем.
В заключение отметим, что фильм, показанный в рамках выставки “Дары Венеции — Сергею Параджанову”, хоть и сделан качественно (музыку написал Джан Лоренцо Скарпа), по словам Татьяны пока что всего лишь “скетч”. Она планирует сделать из этой 24-минутной работы расширенную версию, довести до нормального полнометражного формата “Параджанов и Венеция”. Выставка, которую обязательно стоит посмотреть, продлится до 28 сентября.
