Эту фразу обронил в интервью «РА» художественный руководитель Ереванского государственного русского театра им. К.Станиславского Карен Нерсисян. И разговор наш потек в этом русле: о том, что радует худрука русского театра, куда движется и какие препятствия и подводные течения встречаются на пути реки под названием Ереванский русский театр.
— Театр наш живет очень насыщенной жизнью: мы ежедневно занимаемся любимым делом, и не бывает так, чтобы в репетиционном процессе находился только один спектакль. У нас параллельно репетируется два, три, а иногда и четыре спектакля. И это меня очень вдохновляет и радует. Я сам, как режиссер, нахожусь в процессе репетиции двух спектаклей. Первый — это подарок нашей детской аудитории: сказка «Царевна-лягушка». Мы с большой любовью, радостью и энтузиазмом репетируем этот спектакль, премьера которого состоится 20 декабря. Второй спектакль находится в работе с прошлого сезона: я сознательно делаю паузы и не тороплюсь, прощупываем материал. Это «Женитьба Бальзаминова» Островского — в честь 200-летия со дня рождения Островского, которое будет отмечаться в 2023 году. Это и дань уважения, и обращение к одному из самых мощнейших и недооцененных русских драматургов мирового масштаба. С одной стороны, это вроде бы простенькая комедия, а на самом деле там так много намешано человеческих страстей. Надеюсь, что в начале марта будущего года мы выпустим этот спектакль.
У нас на днях (26 и 27 ноября – И.А.) состоялись премьерные показы спектакля «Вий» режиссера Норы Григорян. На мой взгляд, получилась очень яркая, своеобразная работа с интересной сценографией, хореографией, светом и актерскими работами.
— А что вызывает ваше беспокойство?
— Очень серьезно стоит вопрос заработной платы актеров, коллектива. Это очень серьезно. Представьте себе: молодой актер, который работает с утра до вечера, причем он не отсиживается, а тратит все свои силы — физические, душевные. Мы играем на своей психике, на своем здоровье, своей плотью, кровью и нервами. И при таких колоссальных физических и психологических затратах оплата труда составляет, стыдно сказать, 75 тысяч драмов. Актеры вынуждены подрабатывать на стороне, и я не могу отказать им, когда они просят меня отпустить на съемки или другую не основную работу. Мне приходится идти на очень серьезные компромиссы, дабы театр жил. Одно дело, когда в театр пришел актер со студенческой скамьи, и другое, когда у него семья, дети. А требования у меня очень серьезные: и к себе, и к актерам, и к коллективу, и цехам. Люди выкладываются по максимуму, но получают за этот титанический труд смешные суммы. Этот вопрос должен решаться на государственном уровне, поскольку государство должно быть заинтересовано в культуре. Это ведь касается не только Русского театра, а всех бюджетных культурных учреждений страны. Мы несем очень большую ответственность за культуру Армении — важнейшую составляющую государства, нации. И было бы очень неплохо понимать, что даже небольшая поддержка работникам театра может сыграть очень важную, в моральном аспекте, роль. Это как аплодисменты зрителей, как крики «Браво!».
Ко мне обращаются многие режиссеры из-за границы с предложениями поставить что-то у нас. Мне эта идея нравится, я очень заинтересован в том, чтобы приезжали зарубежные режиссеры: разные стилистики, почерки, поскольку театр это всегда поиск, всегда эксперимент. Но я не могу себе этого позволить, так как гонорары у нас символические и не сравнимы с тем, что режиссеры получают в других странах.
— Не могу не спросить о новой публике Русского театра — людях, приехавших из России в Армению в связи с известными событиями. У них фактически здесь есть свой театр, со сцены которого звучит русская речь. Это привело к каким-то изменениям в жизни театра?
— Да, как ни странно, но общая геополитическая ситуация сыграла интересную роль в жизни театров, в том числе и нашего: в Ереване появилось большое количество русскоязычных, российских зрителей. У нас очень повысилась продаваемость билетов и заполняемость залов. Ереван, да и страна маленькая, отдельные спектакли у нас идут давно и имел место небольшой зрительский отток: их, можно сказать, уже все посмотрели. Теперь же у нас почти каждый день полные залы: 90% или даже 100 % заполняемость. Тут интересно другое — когда меняется менталитет зала. Контингент другой, новый. Ведь почему театру важно выезжать на гастроли? Потому что там мы встречаемся с другой публикой, менталитетом, новым отношением и реакциями на сценическое действо, игру актеров. И спектакли, выезжая за пределы страны, получают «новое» рождение, дыхание. Ведь чудо Театра возникает лишь при взаимодействии со зрительным залом, и сейчас у нас очень много в зале истинных ценителей театра, которые целенаправленно идут на тот или иной спектакль. Уже есть фанаты спектаклей «Вишневый сад», «Гардения», «Люди. Звери. Обстоятельства».
Возник новый зритель, который ходит на одни и те же спектакли по нескольку раз. И я прямо не нарадуюсь тому, что сейчас к нам на спектакли приходят россияне, которые слышали о спектакле «Люди. Звери. Обстоятельства». Этот спектакль мы с большим успехом и всего один раз показали в прошлом году на фестивале «Балтийский дом» в Санкт-Петербурге. И теперь к нам целенаправленно идут зрители, чтобы посмотреть этот спектакль, получивший в Питере большой резонанс и который им рекомендовали.
Для людей, которые приехали в Армению и сегодня заполняют наши залы, как оказалось, очень остро звучит спектакль «Академия смеха». В частности, в финале, когда Цензор вносит очередные свои правки в произведение Автора, последний отмечает, что ему это уже не интересно. На вопрос: «Почему?»- Автор отвечает: «Обстоятельства изменились: я получил повестку».
— Вы прямо предвидели. Ведь этот спектакль вышел в прошлом году…
— Да, да… В спектакле звучат фразы, которые сегодня так актуальны, что у многих возникает ощущение, что мы специально дописали эти фразы героям. Хотя это не так: просто пьеса современного японского драматурга Коки Митани очень вписалась в нынешние реалии.
— Аншлаги в театре — всегда хорошая новость. А есть другие приятные новости?
— Есть нежданная радость, приятная неожиданность — звонок из Москвы. Нам сообщили, что нас ждут 5 декабря на церемонии закрытии фестиваля «Звезда театрала». Я вообще не понял, о чем идет речь. Оказалось, наш театр был номинирован на премию «Лучший зарубежный театр на русском языке». При большом количестве претендентов мы вошли в шорт-лист этого фестиваля (наряду с Алма-Атинском русским театром и «Содружеством русскоязычных актеров Италии»). То есть со всего русскоязычного театрального мира номинированы всего три коллектива. И то, что мы вошли в эту тройку лидеров, это просто очень высокая оценка нашего скромного труда.
