Человечество давно пытается понять, возможны ли путешествия во времени — отправиться в далекое будущее, или переместиться в прошлое, чтобы стать свидетелем какого-либо исторического события.
В 20 веке, наряду с созданием общей теории относительности, ученые пытались дать научные ответы на эти вопросы. Одним из первых среди них был американский физик-теоретик Кип Торн, ставший профессором Калифорнийского технологического института в возрасте 30 лет. В конце 1980-х он выдвинул гипотезу, что путешествия во времени могут осуществляться через проемы (источник: проемы, существование которых до сих пор научно не доказано, они представляют собой уникальные туннели, соединяющие разные точки пространства и времени).
Именно эта идея при помощи Кипа Торна была прекрасно визуализирована в голливудском фильме «Интерстеллар» (nterstellar) о межзвездных путешествиях. Американский физик выступил исполнительным продюсером фильма и главным научным консультантом.
Кип Торн, считающийся одним из ведущих в мире специалистов по общей теории относительности, внес большой вклад в области физики гравитации и астрофизики. Лазерно-интерферометрическая гравитационно-волновая обсерватория (ЛИГО), основанная в 1984 году при его участии, после более чем 30-летней работы в 2015 году зафиксировала гравитационные волны, возникшие в результате слияния черных дыр, произошедшего 1,3 миллиарда лет назад. За это важное научное открытие Кип Торн был удостоен Нобелевской премии по физике 2017 года.
Известный ученый прибыл в Армению для участия в фестивале STARMUS. «Арменпресс» имел уникальную возможность поговорить с физиком о путешествиях во времени, о мультивселенной, о научных достижениях, а также о том, над чем сейчас работает 82-летний ученый.
— Господин Торн, Ваши исследования гравитационных волн и черных дыр изменили представления о Вселенной. Многие из нас смотрят на небо ночью, пытаясь понять, что же скрывается в черной неизвестности Вселенной. О чем думаете Вы, когда смотрите на небо?
— Когда я смотрю на небо, я понимаю и всегда понимал, по крайней мере, став взрослым, что то, что мы видим, это очень малая часть того, что есть на самом деле. Я понимаю, что наши глаза и разум должны быть открыты широким возможностям, чтобы выйти далеко за пределы того, что мы можем видеть своими глазами или другими оптическими, электромагнитными телескопами. Сейчас, уже с помощью гравитационно-волновых телескопов, мы, конечно, впервые начали вступать в непосредственный контакт с различными телами, черными дырами, которые не излучают ни света, ни электромагнитных волн, которые очень сильно искажают пространство и время. Для меня ключевым является то, что есть объекты, обладающие интересными, богатыми свойствами, которые могут быть образованы из искривленного пространства-времени без какой-либо материи или из смеси искривления пространства-времени и материи. Вселенная намного богаче, чем мы думали десятилетия назад.
— Как Вы относитесь к гипотезе мультивселенной, учитывая тот факт, что проверить, верна она или нет, очень сложно или почти невозможно?
— Я думаю, что это реальная возможность, но, конечно, я не уверен, что она существует. Я твердо верю, что такая возможность существует, но, как вы сказали, у нас нет данных исследований, которые позволили бы нам ответить на этот вопрос.
— Профессор Торн, Вас часто спрашивают, возможны ли путешествия во времени. Однако я хочу сформулировать свой вопрос иначе. Если бы путешествия во времени были бы возможны, куда бы вы хотели отправиться, в каком периоде времени Вы хотели бы оказаться?
— Я думаю, что хотел бы отправиться в далекое будущее, посмотреть, что произойдет в далеком будущем, и вернуться. Уйти в далекое будущее, безусловно, возможно, но у нас нет достаточно хороших технологий, чтобы добраться туда очень быстро. Проблема в возвращении.
— Как Вы думаете, куда заведут человечество космические исследования в ближайшем будущем?
— Думаю, будущее за сочетанием исследований с помощью роботов, телескопов. В том числе детекторов гравитационных волн, при непосредственном участии человека. Я думаю, что исследования человека также важны. Я особенно воодушевлен возможностью того, что в ближайшие десятилетия можно будет отправить очень небольшие роботизированные миссии (имеется в виду многообещающая программа Breakthrough Starshot) к Проксиме Центавра, системе Альфа Центавра. Отправить телескопы, которые будут отображать все в полете. Если произойдет это, я думаю, полностью изменятся наши представления о межзвездных путешествиях, именно тогда, когда мы сможем сделать все это с помощью маленьких роботов.
Я знаю, что многие ученые считают абсурдным прикладывать столько усилий для отправки людей в космос и на другие планеты. Я не согласен с ними. Конечно, я думаю, что люди мало что нам дают. Да, роботы лучше с точки зрения научных открытий, но отправка людей имеет веские культурологические причины. Внутри нас, людей, есть желание, глубокое любопытство, желание познавать. Я думаю, что эти причины очень важны и выходят за рамки конкретных геофизических и биологических научных исследований, которые могут быть выполнены только с помощью робототехники.
Что Вы считаете величайшим научным достижением 21 века?
— Конечно, я не знаю, что будет самым большим научным достижением в ближайшие годы. Однако я считаю, что величайшим технологическим достижением будет зрелая квантовая информатика, переход от классических компьютеров к квантовым компьютерам, от классической криптографии к квантовой криптографии, от классических технологий измерения к технологиям квантовых измерений. Это радикально изменит человеческие технологии и повседневную жизнь, а также высокие технологии в следующем столетии.
— Какой совет Вы хотели бы дать своим ученикам?
— Дам два совета. То есть, один из них к сведению, если ты хочешь заниматься наукой, заниматься интересными делами в области науки, ты должен очень и очень много работать. Это означает, что для того, чтобы добиться успеха, ты должен получать удовольствие от того, что делаешь. Когда мне было 4 года, дедушка сказал мне, что когда я вырасту, и у меня будет работа, которая будет для меня чем-то таким же приятным, как игра, я добьюсь больших успехов. И теперь я знаю, что это правда. Теперь я понимаю, что мне очень приятно иметь такую работу ученого, и именно это сыграло ключевую роль в том успехе, который я имел.
Когда моя внучка решила, что хочет стать физиком, я сказал ей: «Ты любишь это недостаточно. Ты хочешь использовать это как трамплин, чтобы пойти в другом направлении, найти что-то другое, что тебе понравится, и что ты безмерно полюбишь». В конце концов, она нашла то, что ей нравится в физике, поэтому он до сих пор занимается физикой. Этот вопрос о том, чтобы делать то, чем вы увлечены, это чрезвычайно важен.
И второй совет, нужно много работать. Вполне вероятно, что вы захотите сосредоточиться на очень узком круге вопросов, чтобы добиться больших успехов в каком-либо направлении. Но очень важно, чтобы вы потратили часть, несколько процентов или несколько десятых процента своего времени на изучение проблемы и в более широком смысле, чтобы открыть для себя новые возможности, о которых вы, возможно, даже не думали. И это, возможно, заставит вас сделать фундаментальные изменения в вашем направлении как ученого. А может быть, это в корне изменит то, что вы делаете, и позволит вам делать замечательные вещи, которые вы бы никогда не сделали, если бы не открыли для себя возможности, о которых даже не задумывались. Поэтому, независимо от того, что ваша исследовательская работа может быть сосредоточена на очень узком круге вопросов, найдите время и усилия, чтобы взглянуть на мир шире.
— Над чем Вы работаете сейчас?
— Мне 82 года, много лет назад я принял решение, что буду делать то, что мне приятно, что я люблю, что сильно отличается от того, что я делал раньше.
Первое, что я делаю сейчас, это пишу историю гравитационно-волнового проекта LIGO с пятью другими коллегами, потому что эта история очень важна для будущих историков. Потому что в некотором смысле это была самая сложная вещь, когда-либо сделанная в науке. Потребовалось 50 лет, чтобы связать все, что мы делали — как ошибки, которые привели нас в неправильное направление, так и ошибки, которые привели нас в правильное направление, с документированием неопубликованных отчетов. Это одна вещь, которую я делаю.
Недавно вместе с Лией Хэллоран я закончил и отправил издателю книгу своих стихов с ее иллюстрациями. Я решил на несколько лет стать поэтом.
Я работаю над вторым фильмом после «Интерстеллар» фильмом. Потому что мне очень понравился «Интерстеллар». Поэзия, книжка с иллюстрациями, два фильма, все это чрезвычайно приятно для меня. Это сотрудничество с людьми, которые очень отличаются от меня. И они могут меня воодушевлять, не будучи учеными.
— Можете сказать, над каким фильмом Вы работаете?
— Могу лишь сказать, что это научно-фантастический фильм, который сильно отличается от «Интерстеллара».
— Профессор Торн, благодарю за предоставленную возможность интервью.
— Я тоже благодарен.
Интервью вела Аракс Касьян.
Фото: Айка Манукяна
