Сегодня главная задача Турции на Южном Кавказе — добиться вывода российских миротворцев из Арцаха
Везде, где Турция пытается играть какую-то роль, мы видим дестабилизацию, заявил в интервью «РА» академик НАН Армении, тюрколог, научный руководитель института востоковедения НАН Рубен Сафрастян
— В последнее время Азербайджан пошел на резкое обострение ситуации в Арцахе, да и на линии соприкосновения ВС Армении и Азербайджана неспокойно. Причем активизация произошла после недавнего, в начале марта, визита главы МИД Турции Мевлюта Чавушоглу в Баку. Как Вы это прокомментируете?
— Мне представляется, что Турция пытается решить свою главную задачу в регионе — добиться того, чтобы российские миротворческие силы ушли раньше намеченного срока (Согласно трехстороннему — Россия, Армения, Азербайджан — Заявлению от 9 ноября 2020г. срок пребывания миротворческого контингента РФ в Арцахе – 5 лет с автоматическим продлением на очередные 5-летние периоды, если ни одна из Сторон не заявит за 6 месяцев до истечения срока о намерении прекратить применение данного положения — Г.М.). Поэтому Турция, мне кажется, посредством Азербайджана устраивает эти провокации. Они направлены на то, чтобы создать такие условия, при которых российские миротворческие силы ушли бы из региона.
— Получается, что Московская, российско-азербайджанская Декларация о союзническом взаимодействии от 22 февраля 2022г. вступает в геополитическое противодействие с Шушинской, азербайджано-турецкой от 15 июня 2021г., и Турция пытается ее нейтрализовать?
— Думаю, да. Но все-таки Московская Декларация между Азербайджаном и Россией носит, насколько я понимаю, конъюнктурный характер. Просто России удалось добиться того, чтобы Азербайджан подписал эту Декларацию. Но в целом я не думаю, что тем самым основной вектор развития турецко-азербайджанских отношений, который направлен на еще большую интеграцию, будет приостановлен. В какой-то степени, конечно, тенденция усиления интеграции между Турцией и Азербайджаном замедляется. Но в целом я не думаю, чтобы этот вектор изменился. Просто эта Декларация носит конъюнктурный характер, и Азербайджан просто пошел на подписание.
Тут, конечно, надо учитывать и соотношение сил внутри азербайджанской элиты. Там есть силы, которые завязаны на Россию, но против них в течение последних лет, 1,5 — 2, начиная с войны 2020г., проводится, насколько я могу судить, политика изоляции. Но все-таки они есть.
— Провокации Азербайджана в Арцахе и на линии соприкосновения с ВС Армении как-то коррелируются с вроде как начавшимися переговорами между Ереваном и Анкарой по нормализации армяно-турецких отношений?
— Фактов, которые бы свидетельствовали о прямой корреляции, нет. Но исключать этого нельзя. Хотя на этом этапе я не думаю, что Турция серьезно оказывает давление на Армению в переговорном процессе. Пока только-только все начинается, я имею в виду переговорный процесс. А на каких-то более продвинутых стадиях я не исключаю того, что Турция посредством Азербайджана будет оказывать давление на Армению. Азербайджан будет устраивать свои провокации и против Армении, и против Арцаха.
— А связаны ли попытки обострения ситуации в Арцахе с ситуацией на Украине, российско-украинским кризисом?
— Это тоже интересный актуальный вопрос. Конечно, Турция, я уверен, не будет сидеть спокойно, сложа руки у нас в регионе. Турция пытается играть активную посредническую роль между Россией и Украиной, это мы видим. С другой стороны, основная, стратегическая цель Турции у нас в регионе — добиться более влиятельного положения для себя, чем было прежде, она никуда не делась. И я не исключаю того, что Турция попытается использовать фактор украинских событий с тем, чтобы при благоприятном для нее стечении обстоятельств спровоцировать какие-то обострения у нас в регионе с тем, чтобы усилить свои позиции.
Но пока я не могу точно утверждать, что Турция приступила к этой фазе своих действий у нас в регионе. Все-таки Турция не такое государство, чтобы вести политику на разных направлениях с равной интенсивностью. Пока что Турция пытается играть роль стратегического посредника. Это для нее на данный период важнее. Потому что Турция тем самым пытается свою глобальную стратегическую цель претворить в жизнь. Т.е. добиться того, чтобы ее авторитет в международных делах был больше, чем потенциал ее есть на самом деле. Поэтому она лезет из кожи вон, чтобы стать не только посредником, но и гарантом безопасности Украины и т.д. Пока она на этой фазе своей политики.
— Да, но она в то же время открыто поддерживает Украину, не присоединяется к антироссийским санкциям…
— Вот, вот это да. Это уже другой аспект. Ей удается, открыто поддерживая Украину, вместе с тем добиваться того, чтобы, несмотря на сильное давление Соединенных Штатов, Запада в целом, не вводить против России используемые Западом превентивные меры. Она пока держит открытым свое воздушное пространство, не вводит экономические санкции против России. Но это тоже, я думаю, пока что. Если давление Запада и Соединенных Штатов, в частности, будет возрастать, я не вполне уверен, что Турции удастся сохранить свою такую позицию.
— То, что в контексте российско-украинского кризиса Турция проявила свое истинное, русофобское, отношение к России, не скажется на российско-турецких отношениях?
— Я пока могу констатировать, что, несмотря на все особенности политики Турции, которая осуждает Россию в вопросе Крыма, в вопросе Украины и т.д., Россия все же положительно оценивает роль Турции. Потому что Россия заинтересована в том, чтобы Турция держала свое воздушное пространство открытым для России, не вводила против нее экономические санкции. Россия это ценит, высоко оценивает, от этого никуда не денешься.
— Вы как-то указали на возможность ближневостокизации Южного Кавказа в случае усиления здесь позиций Турции. В чем это могло бы выражаться?
— Пока что это выразилось в том, что Турция перебросила в наш регион в канун войны 2020г. и в период этой войны террористов, джихадистов с Ближнего Востока. И часть из них осталась в Азербайджане. Есть об этом информация. Кроме того, Турция попыталась и пытается завлечь в наш регион Пакистан. То есть политика Турции объективно, я не думаю, что она к этому стремится, но объективно она способствует тому, что Ближний Восток со своими проблемам, в первую очередь со своим терроризмом приближается к нашему региону. Если процесс уменьшения роли России, уменьшение ее влияния в нашем регионе будет продолжаться, то будет возрастать не только роль Турции, но, я думаю, Ближний Восток тоже будет все больше и больше присутствовать у нас в регионе.
В этом смысле, конечно, Иран играет большую положительную роль, потому что он вроде щит, стена, которая отделяет нас от Ближнего Востока. И эту положительную роль Ирана нельзя сбрасывать со счетов. Но все-таки если процесс уменьшения влияния России в регионе будет продолжаться, Турция будет здесь усиливаться и будет, хочет она того или нет, завлекать в регион деструктивные силы с Ближнего Востока.
— В этом контексте можно ли говорить о Турции как о гаранте безопасности, будь то на Украине, будь то на Южном Кавказе?
— В нашем регионе, конечно, нет. Что касается Украины, то она неоднократно давала свое согласие на то, чтобы Турция стала гарантом ее безопасности. Ну, это ей решать.
А в нашем регионе, конечно же, нет.
— Наоборот, в этом случае Южному Кавказу грозит еще большая дестабилизация?
— Дестабилизирующая роль Турции вполне очевидна не только на Южном Кавказе, но и в других регионах. Везде, где Турция показывается, где она пытается играть какую-то роль, мы видим дестабилизацию, — начиная с Ливии и кончая Сирией.
