Геноцид армян был нацелен на завладение Западной Арменией — колыбелью армянской цивилизации, армяне всегда будут стремиться ее вернуть, и, рано или поздно, это станет реальностью, заявил в интервью “РА” директор Института востоковедения НАН РА Рубен САФРАСТЯН.
— Г-н Сафрастян, каков основной посыл и функция принятой недавно Всеармянской декларации к 100-летию Геноцида армян?
— Самое главное, на мой взгляд, это то, что впервые армянский народ выступил с единой декларацией. Армения, Арцах и диаспора выступили единым фронтом. Это беспрецедентное явление в армянской действительности. Я понимаю, скольких трудов стоило достичь этого единства, потому что там были представлены различные действующие армянские партии, организации, и достичь единства между ними по такому важнейшему вопросу нашей армянской действительности, как проблема геноцида, было очень-очень нелегко. Достижение единства — это самый главный результат всемирного армянства в вопросе геноцида.
— Эта Декларация подвела нас к какому-то рубикону: прошедшие100 лет шла борьба за международное признание Геноцида армян, а сейчас мы вступили в новый этап. Как бы Вы его охарактеризовали?
— Это правильная постановка вопроса. Это переломный этап нашей 100-летней борьбы за признание и осуждение Геноцида. Потому что впервые на таком общеармянском уровне в таком представительном документе четко сформулирована идея о том, что нам приходится бороться не только за признание и осуждение Геноцида, но и за то, чтобы получить возмещение понесенных убытков. Это впервые. Это переломный этап нашей 100-летней борьбы.
— Есть ли перечень этих убытков?
— Конечно. Эта работа началась непосредственно после окончания Первой мировой войны и ведется уже несколько десятилетий. Эти цифры есть, но они весьма и весьма неполные, и я не буду их называть. Насколько я могу представить, эта работа пока далека от завершения. Надо углубленно над этим работать, чтобы, говоря символически, выставить счет Турции.
— Что из себя будут представлять эти требования к Турции?
— Возмещение убытков или преодоление последствий геноцида предполагает несколько модусов действий. Один из них в том, что мы получим чисто моральное удовлетворение, если Турция признает Геноцид, осудит его и попросит прощения. Чисто политическое — если будут какие-то политические заявления. Будет, я думаю, важно для нас получение возмещения ущерба в экономическом, финансовом каком-то аспекте, речь об имуществе, которое потеряли отдельные лица. Потеря всего армянского народа — это потеря Западной Армении, колыбели армянской цивилизации. На протяжении тысячелетий армянский народ не только жил, но и созидал на этой территории. Там огромное количество памятников культуры, памятников с элементами инфраструктуры — сколько там мостов было уничтожено, строений и т.д. Это тоже будет важно.
Но, думаю, наиболее важным для нас является все-таки возмещение того, что мы потеряли в территориальном отношении. Потому что геноцид армян, в отличие от геноцида евреев, преследовал цель завладения нашей Родиной. Мы потеряли Родину. Не территорию какую-то, а большую часть нашей Родины, колыбели нашей цивилизации. И, конечно, я уверен, что армяне, не только ныне живущие поколения, но и будущие, будут стремиться к тому, чтобы возвратить эту огромную часть нашей Родины.
Я пока не могу сказать, что эта цель представляется достижимой сегодня. Но то, что выражено в Декларации, — это наши долгосрочные требования, они будут важной частью нашей борьбы. И я уверен, что мы достигнем своей цели. Пока не могу сказать, как и когда. Но я уверен, что это будет реальностью.
— Вы неоднократно говорили о необходимости перевода вопроса Геноцида армян в правовое поле. Но то, что Вы сейчас сказали, содержит элементы и правового, и политического характера.
— Верно. Я говорил об этом, но не вся борьба переводится в правовое поле. Часть целей, которых можно достичь в правовом поле, надо перевести в правовое поле. Но политическая борьба остается. Это борьба в разных государствах за признание и осуждение Геноцида армян, борьба за то, чтобы Турция признала Геноцид, наши соотечественники ведут борьбу против политики Турции по фальсификации Геноцида армян. Но часть задач, думаю, уже пора переводить в правовое поле, т.е. поднимать перед различными судебными инстанциями вопрос о возмещении ущерба, о преодолении последствий и т.д. Но для этого надо серьезно подготовиться.
— Это подразумевает обращение в какие-то международные суды?
— Думаю, да.
— Но в этих судебных инстанциях решения также зачастую и даже чаще всего выносятся, исходя из политической конъюнктуры.
— Конечно, это очень сложный вопрос. И тут ошибка смерти подобна. Ошибиться мы не имеем права. Поэтому прежде, чем перевести вопрос в какую-нибудь судебную инстанцию, скажем, в Гаагский международный трибунал, надо, во-первых, очень хорошо подготовиться, дабы представить неопровержимые факты. Это требует большой работы. Но и очень важно выбрать политический момент. Поэтому в процессе перевода вопроса в правовое поле должны участвовать не только правоведы-международники, но и историки, которые должны представить эти самые неопровержимые факты, и политологи, специалисты по международным отношениям, по геополитике, которые будут учитывать факторы политической целесообразности постановки вопроса именно в тот или иной момент. Потому что эти суды, как вы верно заметили, находятся не в вакууме, а действуют в определенной политической, геополитической обстановке.
— Будет ли, а, может, есть уже, координационный центр. Наши соотечественники за рубежом, потомки жертв геноцида, будут обращаться в суды за получением компенсации на уровне индивидуумов, отдельных семей. Но есть и общенациональные требования…
— Я не знаю, я не член Государственной комиссии. Но мне представляется, что создание Государственной комиссии, которая выступила с этим беспрецедентным в нашей истории заявлением, свидетельствует о том, что эта комиссия имеет большой потенциал. Я думаю, она не должна быть распущена после мероприятий, связанных со 100-летней годовщиной, она должна продолжать работать, создавать определенные специализированные комиссии или группы, которые будут заниматься всеми вопросами, которые входят в комплекс проблем, связанных с геноцидом. В том числе с правовыми.
Я думаю, надо использовать удавшийся опыт Государственной комиссии, в которой представлены различные армянские организации, партии и т.д. Но очень важно, что эта работа проходит в Республике Армения. Т.е. Республика Армения выступает в качестве координатора. Я об этом говорю, начиная с 2000 года, т.е. 15 лет. И вижу, что то, что я говорил, сейчас уже воплощается в жизнь. Это очень важно.
— Все, что Вы сейчас сказали, не входит в противоречие в цюрихскими протоколами?
— Я не считаю, что цюрихские протоколы надо возводить в абсолют. Это была попытка достижения компромисса. Она не удалась. Так что, это уже, думаю, перевернутая страница нашей недавней истории.
— Но они как бы висят в воздухе…
— Я думаю, они сыграли свою роль, и надо перевернуть эту страницу. Это “мертвый” документ.
— Некоторые эксперты считают, что нам надо отказаться от этих протоколов…
— Думаю, в течение 2015 года этот вопрос будет решен. Я могу лишь строить предположения. Но, по моей оценке, документы, которые в современной обстановке не имеют реальных возможностей для воплощения в жизнь, должны быть сняты с повестки дня. Уже сняты, я думаю. Это чисто технический вопрос.
— Решение, которое будет вынесено Европейским судом по делу Догу Перинчека, будет иметь влияние — в ту или иную сторону — в вопросах, о которых мы говорим?
— Очень важно учитывать то обстоятельство, что этот судебный процесс инициирован не Арменией, не армянским фактором, не армянами. Армения тут выступает в качестве только третьей стороны. И придавать очень большое значение этому процессу не следует. Но, конечно, если будет принято решение, удовлетворяющее армянскую сторону, это будет хорошо. Во всяком случае, если судить по тому заседанию, о котором уже много писалось, то, во всяком случае, у меня есть надежда на благоприятный исход.
— Поведение Турции в связи с приближающейся 100-летней годовщиной Геноцида армян представляется странным. Анкару, как мне кажется, бросает из одной крайности в другую. То она демонстрирует тенденцию к покаянию, то шарахается в прямо противоположную сторону…
— Я думаю, это признаки того, что они в состоянии, близком к панике. Турция чувствует, что в 2015 году на нее надвигается что-то колоссальное, и пытается найти выход из этой ситуации. Отсюда и шараханье. Я это связываю с тем, что, по моим наблюдениям, у высшего круга турецких руководителей наблюдается нечто, похожее на панические настроения.
