В годы блокады Ленинграда от 200 до 500 детей из детских домов были эвакуированы в Армению, и примерно половина из них после победы в Великой Отечественной войне осталась жить на гостеприимной армянской земле. В Армении ленинградских детей размещали в различных санаториях, окружили любовью и вниманием и старались сделать все, чтобы дети и их мамы забыли ужасы блокады. Среди эвакуированных в Армению ленинградских детишек была и Генриетта Арташесовна Мхитарян, волею судьбы вернувшаяся на родину. С 2005 года она возглавляет женский отдел Ванадзорского Совета ветеранов Великой Отечественной войны.
С Генриеттой Арташесовной мы познакомились в рамках Форума “Великая победа, добытая единством”, который прошел 25 апреля в Санкт-Петербурге. На этом мероприятии, посвященном 75-й годовщине полного освобождения Ленинграда от фашистской блокады, наша героиня присутствовала в качестве делегата от Армении.
— Я родилась в Ленинграде в 1939 году. Мой отец, Арташес Григорьевич Мхитарян, был родом из Караклиса ( ныне — город Ванадзор).
В 1937 году он уехал учиться, поступил в Ленинградский институт культуры имени Н.К.Крупской. Отец изучал восточные языки, а впоследствии стал аспирантом видного ученого, директора Эрмитажа Иосифа Орбели, который стал его научным руководителем. В 1938 году отец познакомился с моей мамой, Марией Абрамовной Кугатовой, балериной. Они поженились, а через год родилась я. В 1941 году родился мой брат Гриша.
— И была война…
— Она все перевернула в нашей жизни. С началом блокады отец, вместе с другими учениками Орбели, помогал эвакуировать бесценные экспонаты Эрмитажа. Папа рассказывал, что они рыли ямы и прятали в них упакованные ящики с ценностями.
Я практически ничего не помню с того времени — слишком маленькая была. Помню только два эпизода, а все остальное я знаю по рассказам отца. Помню взрыв бомбы в нашей гостиной, которым разрушило полквартиры. Мы жили на Садовой улице. Этот ужасный грохот мне врезался в память. Помню, как родители схватили меня и побежали к окну, и я жалась то к маме, то к папе. Во время взрыва погибла сестра мамы: она работала в аптеке и иногда приносила нам рыбий жир. Другой эпизод, который врезался мне в память- мои больные родители, лежащие в кровати. У них началась дистрофия, они страшно опухли и не могли подняться… И мне, малышке, нужно было растопить снег и дать маме попить, с чем я не справлялась и сильно обожгла руку. Шрам от ожога остался до сих пор. Блокада унесла жизнь моего брата Гриши: в 6 месяцев он умер от голода.
— Как вы выживали в блокадном Ленинграде?
— Ели столярный клей. У нас было пианино, которое мы обменяли на щеночка… С соседями перестукивались — сил не было ходить друг к другу. Наш сосед, Афанасий, через стенку спрашивал отца: “Аркаша, ты еще жив?” Папа отвечает, что да, а он — я умираю… Папа с наступлением весны вышел на поиски съедобной растительности. Как-то решил собрать с деревьев набухшие почки. Но он был такой слабый, что не мог поднять руку, чтобы их сорвать. Еле-еле сорвал, сам поел, насытился и уснул прямо под деревом, а, когда проснулся, набрал еще почек и принес домой. Отец дал немного почек для Афанасия, но это ему не помогло…
С того времени у меня осталась одна детская фотография: там мне 2 годика 5 месяцев. С ней связана интересная история. Когда началась война, я ходила в садик, и тогда пошел слух, что если немцы возьмут город, они могут увезти маленьких детей (типа освободить от блокады), чтобы потом вернуть. Всех детей сфотографировали, фотокарточки дали родителям, чтобы потом те смогли узнать, найти. Или, может быть, готовили к эвакуации и на всякий случай фотографировали, если бы дети попали в руки врага… Потом пошел слух, что детей фашисты не вернут, и нужно их забирать. Родители фактически выкрадывали своих детей. И это фото осталось с той поры. Нас с мамой вывезли по дороге жизни в конце 1942 года. Мы добрались в Армению, в Кировакан, обосновались у родителей отца. Отец к нам вернулся спустя пару лет. Он воевал под Пулково, был ранен в плечо и голову, после лечения вернулся на родину.
— Как сложилась ваша жизнь после войны ?
— Война все поломала…
В Армении маме пришлось навсегда забыть о балете: она стала работать в местной школе и преподавать русский язык. Родители разошлись, и, хотя ребенка оставляли матери, отец сделал все, чтобы меня она не забрала. Мама уехала в Ленинград, а отец женился во второй раз. После войны ему предложили работу — стать директором Матенадарана, но он отказался. После окончания аспирантуры отец работал в Эрмитаже. У него могла сложиться прекрасная карьера под руководством такого великого ученого, как Орбели. Но… Блокада, потеря сына, страшные испытания, которые мы пережили… Ранение, потерянное здоровье, ему уже все стало все равно, и он говорил, что не хочет больше уезжать из Кировакана. Преподавал английский и русский языки в школе, потом стал заведующим городской библиотекой. Отец был очень строгий и ничего мне не разрешал, сильно опекал.
У меня был хороший голос. Наша великая певица Гоар Гаспарян пригласила меня учиться на вокальном отделении Ереванской консерватории, но отец не разрешил. Начала заниматься гимнастикой — отец снова запретил. Не отпускал учиться в Ереван и заставил поступить в филиал Ереванского политехнического института в Кировакане. Я окончила химический факультет, работала на местном химзаводе, заведовала двумя лабораториями в пусковых цехах. Я автор открытия, на которое есть патент — Способ получения мелема из карбомита (Номер патента: 1294806). Это наполнитель для катушек подводных лодок. На нашем химзаводе открыли цех, и мы делали это вещество. Вышла замуж за своего одноклассника, с которым сидела за одной партой. Детей у нас не было, а сейчас его нет в живых…
С мамой я больше не встречалась. Знаю, что у нее были дети от второго брака — сын и дочь, но связи с ними нет. В 2005 году я возглавила женский отдел Ванадзорского Совета ветеранов Великой Отечественной войны, которым руковожу до сих пор. В то время у нас было 48 женщин-ветеранов, 8 из них были жительницами блокадного Ленинграда, а часть других — воевала, в составе женского батальона. Сейчас многих из них ушли из жизни.
В Ванадзоре на данный момент проживают четыре блокадницы. Я занимаюсь помощью женщинам-ветеранам при решении их социальных и прочих проблем.
— Мне говорили, что у вас есть хобби — вы вышиваете “картины”. Каким темам они посвящены?
— Да, я занимаюсь рукоделием, делаю вышитые картины, на которых главным образом изображены руки. Для меня это самое говорящее у человека — без рук ничего не сделаешь: не напишешь, не приготовишь, ребенка не обнимешь. Свои воспоминания о войне я воплотила в работу, на которой изобразила125 граммов хлеба, который нам выдавали в блокаду (он был черный-пречерный, как уголь), разрушенное здание и руки — мамы, папы и мои. Есть у меня работа с вышитыми руками дирижера Национальной академической капеллы Армении Ованеса Чекиджяна. Есть еще одно панно — посвященное матери, которая спасла своего ребенка во время страшного Спитакского землетрясения. Это Эмма Акопян, которая в Ленинакане осталась под обломками здания вместе с младенцем на руках. Мать порезала стеклом палец и поила своей кровью ребенка. Их спасли. Также у меня много рукодельных лебедей. Я очень люблю этих птиц-они самые верные и честные.
— Вы в качестве делегата присутствовали на форуме “Великая победа, добытая единством” в Санкт-Петербурге. Каково, на ваш взгляд, значение этого мероприятия?
— Для меня война — это голод, отсутствие хлеба и мои родители, лежащие в постели без сил… Я двухлетним ребенком поняла, что такое умирать… И наша молодежь должна знать об этом, эту часть истории, что такое сражаться за родину, бомбежки, голод. Форум победителей — очень важное мероприятие, которое объединяет всех тех людей, для которых ценна память о войне и наша великая, общая победа, подвиг народов, победивших фашизм. Форум не только отдает дань памяти героям войны, ветеранам, труженикам тыла, блокадникам, партизанам, но и просвещает нашу молодежь, которая тоже должна знать и ценить свою историю.
