В рамках прошедшего в Астане Форума творческой и научной интеллигенции государств-участников СНГ состоялось вручение главной гуманитарной премии СНГ за 2017 год “Звезды Содружества”. Торжественная церемония ее вручения состоялась 19 июня. Напомним, что премия в размере 2 млн рублей ежегодно присуждается представителям государств Содружества за наиболее значимые успехи в сфере гуманитарной деятельности, соответствующие уровню мировых достижений и способствующие развитию как каждой из стран-участниц СНГ, так и Содружества в целом.
Лауреатом премии “Звезды Содружества” за 2017 год от нашей страны стал композитор, пианист, педагог, профессор Ереванской консерватории им.Комитаса, Заслуженный деятель искусств, Народный артист Армении Степан Шакарян.
Степан Шакарян — автор многочисленных симфонических, камерных и балетных произведений. Его симфонии и концерты включены в репертуар многих исполнителей мира. Написал музыку к двенадцати художественным и мультипликационным фильмам. Степан Шакарян по праву считается основоположником армянского джаза. В середине 60-х создал первый в Республике джазовый ансамбль “Юность”. В его композиторском портфеле более ста джазовых композиций.
Степан Григорьевич — удивительный человек: добрый, интеллигентный, с хорошим чувством юмора. Встретились мы с ним в Центре искусств Нарекаци, где он занимался со студентами. А потом прогулялись по городу и долго беседовали. Останавливались на площади, смотрели на дело рук гения Таманяна, и Степан Григорьевич все сокрушался, что город изуродовали. “Если раньше это был город-музей из туфа, то сейчас этими новостройками превращают его в город-туфту. Видный польский и австрийский искусствовед, специалист в области византийского искусства Йозеф Стржиговский написал шесть толстенных трудов об армянской архитектуре. Так вот у него есть очерк, заголовок которого такой: “Влияние армянской архитектуры на мировую — безгранично”. Безгранично, понимаете? А мы что сегодня делаем, во что превращаем Ереван?” — в сердцах сетует композитор.
Ученик Арама Ильича Хачатуряна, он получил путевку в жизнь с легкой руки маэстро. Тот как-то пришел в Союз композиторов Армении на встречу с преподавателями и студентами ереванской консерватории: разговоры, обсуждения, вопросы. И вдруг Хачатурян говорит: “Что это мы все разговариваем? Может быть, музыку покажете?” И один из сидящих музыковедов толкнул Шакаряна в спину и сказал: “Иди, играй”.
— Это был 1954 год, я студент первого курса. Учился у Эдварда Мирзояна. Ну я и вышел, сел за рояль и сыграл вариации собственного сочинения. Арам Ильич, когда их услышал, воскликнул: “Вот такого студента я хочу”. И буквально “протащил за руку” в Москву, в Институт Гнесиных. Конечно, Эдвард Михайлович обиделся на меня, до самой своей смерти, можно сказать, мне этого не простил. Но как-то при встрече я ему сказал, что благодаря Хачатуряну передо мной открылся новый, большой мир, библиотеки… Попросил прощения, он обнял меня… Ну что делать, так получилось…
Я был единственным учеником Арама Ильича из Армении — он называл меня своим сыном. Тогда перевода с курса на курс не было: пришлось сдать экзамены и снова сесть на первый курс. Потом Арам Ильич решил послать меня в ленинградскую консерваторию, где я продолжил обучение, чтобы с четвертого курса снова вернуться к нему. Но мне так понравилось в Ленинграде, там такая была интеллигенция, дружба между коллегами.
— Вот вы были ребенком, жили себе, а потом выросли и стали известным композитором. Когда это пришло к вам?
— Я родился и какое-то время прожил в Баку. Мне было два года, когда мама мне купила маленький доолчик. И я на нем неплохо отбивал ритм. А в подвале нашего дома жил кларнетист, который играл на свадьбах. Когда он услышал, что я хорошо играю, стал брать меня с собой на работу. Я в садик ходил. Раньше я не понимал, в чем дело, потом, когда вырос, понял: с ребенком ему больше подавали — шабаш был хороший. Деньги приносил в дом и неплохие, что для нас имело значение. Отца я лишился в 37-м году, и мама растила меня одна… Когда я подрос, мама отдала меня в музыкальный кружок при Клубе железнодорожников и у частного педагога, ходил на дом. Хотел поступить в музыкальное училище, но меня не принимали, таскали по кабинетам и ничего не говорили. Я стоял за дверью, приложил ухо и стал слушать, что там решает администрация училища. “Эрмени вундеркинд”, — услышал я… Вундеркинд вундеркиндом, но армянин… И там один педагог Ариф-Меликов (полуармянин, полуазербайджанец) мне потом сказал: “Степа, ты поезжай в свою Армению, там тебя примут как родного…” И я приехал в Ереван. Поступил в музучилище им. Романоса Меликяна. Было трудно. Общежития не было. Я два с половиной месяца ночевал на вокзале. Уборщица тамошняя, плохая женщина была, пинала меня утром ногой, будила- “чего ты тут дрыхнешь?”…
— Вы встречались со многими известными армянами. Кто из них вам особенно запомнился?
— В Союзе писателей как-то была организована встреча с Уильямом Сарояном. Это 67-68-й годы прошлого века. Потрясающий человек, философ, гениальный писатель. И там одна девушка, журналистка спрашивает о его впечатлениях об Армении, Ереване. “Шат лав дбаворутюнем стацел: бздик ми банме ка, вочми банме ир техум чи”, — ответил Сароян. Шедевр, как охарактеризовал. Вот такого рода людей нужно назначать на высокую должность — министром или кем-то еще… А то у нас смотришь, кто иногда посты занимает, не министры, а канистры…
— Вы сейчас еще музыку пишете?
— Конечно. Голова моя вся в музыке: там все время “та-та-та”, не дает мне уснуть. Если впечатляет, встаю и записываю, потом только спокойно засыпаю. А утром просыпаюсь и сам себе говорю:”Молодец!”
