Проведенные 29 января Ираном экспериментальные запуски баллистических ракет средней дальности стали поводом для обострения его и без того непростых отношений с США. 3 февраля стало известно о введении Вашингтоном санкций против 25 лиц и компаний, которые, по словам пресс-секретаря Белого дома Шона Спайсера, “оказывают поддержку программе Ирана по созданию баллистических ракет и исламским революционным силам “эль-Куд”. Спайсер отметил, что решение о введении санкций стало ответом на развитие программы Ирана по созданию баллистических ракет, и, в частности, на испытание баллистической ракеты 29 января, а также из-за “продолжающейся поддержки Ираном терроризма”.
6 февраля с резким заявлением по этому поводу выступил сам президент США Дональд Трамп, назвавший Иран “террористическим государством номер один”. “Иран абсолютно не уважает нашу страну. Он является террористическим государством номер один. Он направляет средства на вооружения”, — заявил Трамп в интервью телекомпании Fox News. Американский лидер пообещал действовать в отношении Тегерана с позиции санкций. “Мы уже начали это делать”, — сказал он. Пообещав, что “это только начало”, Трамп отметил, что не будет предупреждать заранее о своих действиях: “Я всегда критиковал президента Барака Обаму за то, что заранее оповещал о переброске войск в Мосул или в другие места. Они указывали день и время. Я никогда не верил в это”.
Иран отреагировал сдержанно, пообещав в ближайшее время опубликовать в ответ свой санкционный список. “В санкционный список мы помещаем ряд американских организаций и частных лиц, которые поддерживают “Исламское государство”, “Аль-Каиду” и другие террористические группировки, а также сионистский режим, который подавляет народ Палестины. Список почти готов, он будет опубликован и представлен публике в ближайшем будущем”, — заявил представитель МИД ИРИ Бахрам Гасеми.
Направленные против Ирана высказывания президента США Дональда Трампа Гасеми назвал “враждебными” и “угрожающими”, но отметил, что Иран не слишком обеспокоен ими. “Мы имели дело с разными правительствами США на протяжении более чем трех десятилетий и привыкли к такой враждебности”, — сказал он. “Я все еще полагаю, что нам стоит запастись терпением и не делать резких суждений. Нам стоит подождать и посмотреть, какие меры предпримет правительство США как в своей внутренней, так и во внешней политике”, — заключил Гасеми.
Премьер-министр Израиля Бениамин Нетаньяху, напротив, не смог сдержать восторга по поводу разворота Вашингтона от смягчения отношений с Тегераном (так расценивалось экспертами заключение в 2015г. соглашений по иранской ядерной программе). На пути в Великобританию в понедельник Нетаньяху, называющий Иран самой большой угрозой безопасности Израиля и постоянно критикующий соглашение “шестерки” мировых держав и Ирана по иранской ядерной программе, пообещал поставить во главу повестки визита вопрос о формирования в международном сообществе “единого фронта” для отпора “иранской агрессии”, выразив надежду на то, что новые руководители Великобритании и США займут более жесткую позицию в отношении Ирана, чем их предшественники, которые, проигнорировав призывы Израиля, вывели Исламскую республику из-под санкций в обмен на ограничение ядерной программы. “Я считаю самым важным сейчас, чтобы такие страны, как США в качестве лидера, а также Израиль и Великобритания выступили бы единым фронтом против иранской агрессии и четко показали, где проходит граница”, — сказал Нетаньяху, считающий, что “ядерная сделка” не только легализовала положение Ирана в качестве пороговой ядерной державы, но и позволила ему расширить за счет снятия санкций поддержку сателлитов по всему Ближнему Востоку, включая военизированные группировки в Ливане, Сирии и Йемене.
Однако премьер-министр Великобритании Тереза Мэй заявила своему израильскому коллеге, что поддерживает соглашение по иранской ядерной программе, хотя поведение Ирана в регионе внушает ей опасения. “Премьер-министр ясно дала понять, что мы поддерживаем достигнутое соглашение по ядерной программе. Теперь нужно, чтобы оно было должным образом реализовано. Мы также должны быть начеку в связи с дестабилизирующей деятельностью Ирана в регионе”, — цитирует РИА Новости представителя офиса британского премьера.
В Москве заявления Трампа вызвало серьезную обеспокоенность. Иран вносит вклад в борьбу с террористической организацией “Исламское государство” и должен быть участником “антитеррористического фронта”, заявил министр иностранных дел России Сергей Лавров. “Иран никогда не был замечен в каких-либо связях ни с ИГИЛ, ни с “Джебхат ан-Нусрой”, — подчеркнул министр. — Более того, Иран вносит свой вклад в борьбу с ИГИЛ”. “Мы давно выступаем за то, чтобы сформировать подлинно универсальный фронт борьбы с терроризмом. Убежден, что, если мы будем объективно подходить к потенциальным участникам такой коалиции, Иран должен быть частью наших общих усилий”, — отметил Лавров, передает ТАСС.
Тот факт, что антииранские заявления из Белого дома прозвучали на фоне попыток Ирана, России и Турции выработать механизм контроля перемирия в Сирии, дал некоторым комментаторам основания предположить, что столь жесткая риторика вашингтонской администрации направлена на разрушение военно-дипломатического альянса между Москвой и Тегераном. Однако Трамп еще в своих предвыборных речах обвинял Иран в поддержке терроризма и угрозах Израилю, обещая в случае своего избрания президентом принять меры против Тегерана. “Иран — это проблема в Сирии, в Йемене, в Ливане, он будет очень большой проблемой для Саудовской Аравии… в Сирии они пытаются создать новый фронт против Израиля со стороны Голанских высот. Иран финансирует вооруженные силы по всему Ближнему Востоку”, — заявлял Трамп. Он обвинял Иран в поддержке “Хезболлах”, ХАМАС, “Исламского джихада” и других организаций, которые США считают террористическими, в поставках Ираном “Хезболлах” противоракетных и противовоздушных систем.
Заместитель директора Института стран СНГ Владимир Евсеев считает логику действий Белого дома предельно ясной: любое ухудшение российско-иранских, а также российско-турецких отношений укрепляет позиции США в регионе, в Сирии. Но, по его словам, есть и другая сторона медали. “По некоторым данным, израильское лобби оказывало содействие Дональду Трампу в его избирательной кампании. И у него могут существовать определенные обязательства перед государством Израиль по выполнению тех обещаний, которые могли быть им даны в период президентской кампании. Во всяком случае, восстановление отношений с Израилем — один из наиболее вероятных векторов внешней политики новой администрации США”, — сказал Евсеев РИА Новости.
Он отметил, что США не могут заблокировать соглашение по ядерной программе Ирана, поскольку оно подкреплено соответствующей резолюцией Совбеза ООН и к тому же является многосторонним. “Но они пытаются создать такие условия, чтобы оно не было реализовано”, — пояснил Владимир Евсеев.
Осложнение американо-иранских отношений вызывает обеспокоенность экспертов также в контексте предстоящих весной в Иране президентских выборов. По их мнению, действующий глава ИРИ Хассан Роухани идет на выборы ослабленным из-за того, что лишился своей главное поддержки и опоры — ушедшего из жизни экс-президента Али-Акбара Хашеми Рафсанджани. В Иране заметно усиливаются позиции Корпуса стражей исламской революции, и не исключено, что в случае своего переизбрания Роухани будет вынужден проводить более консервативную политику. То есть будет нарастать не односторонняя, а взаимная неприязнь с Вашингтоном, которая может вылиться в открытое противостояние.
России необходимо убедить администрацию президента Дональда Трампа в том, что Иран не представляет для нее серьезной угрозы, если Москва намерена сохранить союз с Тегераном, считает старший научный сотрудник Центра арабских и исламских исследований Института востоковедения РАН Борис Долгов.
Удастся ли это России? Как далеко готов зайти в противостоянии с Тегераном Вашингтон, не исключающий вариантов военного решения в ответ на испытание Ираном баллистической ракеты? Вопросы отнюдь не риторические, учитывая сложнейшую ситуацию на Ближнем Востоке, да и в нашем южнокавказском регионе, где стабилизирующую роль Ирана трудно переоценить. Можно только надеяться, что обострение американо-иранских отношений не скажется серьезно на развитии отношений Армении и Ирана, на реализации армяно-иранских программ в самых разных сферах, в т.ч. в сфере безопасности. Ведь именно на это был нацелен состоявшийся в конце января визит в Тегеран министра обороны РА Вигена Саргсяна, в ходе которого обсуждались не только вопросы развития и расширения двустороннего армяно-иранского сотрудничества в сфере обороны, но и проблемы международной и региональной безопасности и урегулирования конфликтов, в частности, азербайджано-арцахского, в отношении которого Иран занимал и занимает сбалансированную позицию, что всегда высоко оценивалось Арменией.
